Mulgrew Miller

[Сергей Ал.]

Д.С.: ...Он был выдающимся пианистом пост-бопа и талантливым преподавателем. На его счету более пятисот записей, он играл практически со всеми лидирующими джазменами конца прошлого века и первого десятилетия нашего. 

Вглядываясь в траекторию короткого по нашим временам жизненного пути пианиста, невозможно не провести сравнения с джазменами ранних эпох. Малгрю родился тринадцатого августа 1955 года, однако, если вчитываться в первые страницы его биографии, немедленно ловишь себя на вопросе: а не в 25-м ли он родился? Не в 31-м ли? Всё та же дельта Миссисипи, блюзы и госпелс, песни country & western, ритм-и-блюз, домашнее пианино в шесть лет и первые уроки в восемь…

Малгрю Миллер начинал в оркестрах, игравших соул. Он также играл на органе в местной церкви. День, когда он услышал игру Оскара Питерсона, он назвал "днем, который изменил мою жизнь…" Он был студентом государственного университета Мемфиса, где познакомился с двумя молодыми пианистами Джеймсом Уильямсом и Дональдом Брауном. Это они расширили горизонты Миллера, добавив к Питерсону Бада Пауэла, Уинтона Келли, Билла Эванса и МакКоя Тайнера, а главное Финеаса Ньюборна Младшего. В те же университетские годы Малгрю Миллер увлекся восточными религиозными учениями – не без влияния сайдмена Рея Чарлза Рудольфа Джонсона.

Закончив мемфисский университет, Малгрю Миллер, вполне зрелый пианист, получил приглашение войти в состав оркестра Дюка Эллингтона, которым руководил его сын трубач Мэрсэр Эллингтон. Затем настала очередь Бетти Картер. Работать с этой виртуозной вокалисткой было не просто. Малгрю нужно было научиться мгновенным переходам, изменению ритма, уровню тона, нюансам, так как Бетти была знаменита причудливой вокальной акробатикой. Затем настал период работы в комбо хард-бопового трубача Вуди Шо и, наконец, Малгрю Миллер вошел в состав "Вестников Джаза" Арта Блейки, где ему довелось играть с саксофонистами Дональдом Харрисоном, Жаном Туссаном и трубачом Теренсом Бланшаром.

Трудно поверить, но Малгрю Миллер, чьи фазы увлечения тянулись от Бада Пауэла, Оскара Питерсона и к более свободному модальному стилю МакКоя Тайнера, говорил про себя, что он, видимо, принадлежит прошлому. Это фраза из его интервью "Даунбиту" 2005-го года:
"Джаз это смесь прогрессивного искусства и народного". Определяя собственный "непритязательный", как он его назвал, стиль "по сравнению тяжелыми концептуальными стилями современников", стили, которые он называл "музыкой для интервью", он добавил:
– Эти ребята говорят, что то, что я делаю (what I am doing are viewed as passé) рассматривается ими, как прошлое, passé …"

Гигант (1.92) и тяжеловес Малгрю Миллер на сцене выглядел настоящим колоссом с огромными руками, но при этом он был тонким и деликатнейшим человеком. И он был мощным бопером, который мог перейти на рокочущее буги или же рассыпаться почти равелевской нежной дрожью.

Жену, нынче вдову Миллера, зовут Таня. Малгрю всегда писал на ковере дисков, что он благодарит её за моральную поддержку. У них двое детей и внук.

Его музыкальное наследие лишь теперь неотделимо от него самого. Поэтому Малгрю Миллер нас не оставил, он просто сменил адрес…

[Сергей Ал.]

 'Solo' 2000

Фестиваль "Jazz en Tête" Клермон-Ферран, Франция, 24 октября 2000 г. Великолепный и единственный сольный диск пианиста. 

[Сергей Ал.]

Mulgrew Miller Trio - Live at Yoshi’s: Volume One

Из недр и-нета: 

...Это не просто запись — это его возвращение. Миллер столько лет играл с Эллингтоном, Бетти Картер, Блейки, Вуди Шоу, Джонни Гриффином...В 80–90-х у него вышло несколько альбомов на Landmark и RCA/Novus, а потом — тишина на шесть лет. Он решил сделать паузу, сосредоточиться на оригинальной музыке. И вот — The Sequel в 2003-м, а сразу за ним — этот двухдисковый концерт. Никакого новаторства — просто классика, пост-боп. Он играет стандарты: If IWere A Bell, Waltz for Monk, O Grande Amor.

Вся соль альбома — в командной игре. Ходж и Риггинз были уже на The Sequel, а тут — снова с ним. Деррик Ходж — это вообще открытие, суперталант. В What a Difference a Day Makes он берёт соло смычком — арко, и это просто взрыв: контрабас поёт, как струнный в камерной музыке. Даже в быстром темпе он звучит мягко, певуче, а в If I Were a Bell у него светлые, ходящие линии, и всё это держит пульс. Риггинз — это движок. Чёткий снэп, работа щётками и палочками, темброво уверенный. В той же If I Were a Bell он ведёт мощный ритм, а Миллер, уже поверх, строит этаж за этажом. И главное, даже когда они играют подряд три медленные баллады, напряжение не спадает. Финальная Pressing the Issue — это просто ритмический штурм. Плотный бас и точный грув создают для Миллера просто идеальную площадку, чтобы он мог на полную развернуть свою импровизационную фантазию. Он ведь там не просто "ведущий" пианист. Он реально разговаривает с Ходжем и Риггинзом: то буквально повторяет фразу басиста, то отзвучивает ритмический ответ от барабанов, а иногда сам заводит соло-раскат, и ребята уже ловят его волну. В альбоме нет никакой футуристики, группа играет канонические стандарты, как есть. Но тонкий ансамблевый контакт — на высочайшем уровне. Потому что подобное взаимодействие — это не техника, а музыкальная близость. И ты её слышишь.  (с) Штальбург